БотАН  | Среда, 15.05.2024, 16:09 | Сообщение № 385 |
 Сказочник
Сообщений: 2761
| Глава 49. День Кэмерон
– Джону не понравилось, что его отправили домой, – озабоченно вглядываясь в зеркала заднего вида, признает очевидное Сара.
Мы едем. Опять едем, как это было уже много раз. И новую главу я начинаю таким же образом, как не единожды это делал. Все повторяется и даже немного надоедает однообразием ситуаций и улиточно-медленной переменой обстоятельств. Что поделаешь, форма описания соответствует логике моих действий, в которой вариативность заложена минимально, а в гораздо большей мере – итеративность. Постепенное циклическое приближение к цели. Только так можно надеяться не добавить к ранее допущенным сбоям событийных связей новые и еще в этой жизни увидеть область слияния реальностей энергетически устойчивой и гармоничной. Делаю, что могу.
Вернее, делал. Потому что практически закончил, наладил почти все, напрямую от меня зависящее, и теперь по большей части занят функциональным тестированием, а в самое ближайшее время и вовсе рассчитываю перейти на роль стороннего наблюдателя. На том закончится и мой затянувшийся псевдолитературный опыт. Что сказать, было любопытно. Не блестяще, не поучительно, предсказуемо, но любопытно. Мне нравятся ощущения, которые я испытываю, ведя сию хронику, и этого достаточно. Читателей у меня быть не должно. Могу сформулировать теорему: любое, полное или частичное, опубликование моих записей возможно в том и только том случае, если текущий объединенный вариант событий в ближайший период эволюции угаснет, потеряв энергетический потенциал. Могу теорему доказать. Но к чему это? Лучше просто буду надеяться, что подобное не произойдет.
А пока что мы едем. Заповедник изящных крыш и каминных дымоходов позади. Мы на бульваре, в царстве типовой застройки. Магазины и офисы, целые шеренги тех и других, разделенные газонами, теннисными кортами и трехэтажными особняками очень дорогих домовладений. Все нежится в полуденном солнце. Веселые блики взапуски гоняются друг за другом по витринным стеклам и припаркованным автомобилям или отдыхают на редких клочках затененного асфальта. Тишина и покой. Мы едем, и кажется, никого в целом мире не могут интересовать наши дела. Иллюзию разрушает аккуратно следующий за нами «додж челленджер» асфальтового цвета с двумя незнакомыми парнями внутри.
– Эй, ты меня вообще слушаешь? – обиженно привлекает к себе внимание Сара. – Я говорю, никуда Джон не уехал.
Несомненно. Потому что какой нормальный подросток поступит иначе? Независимо от видовой принадлежности. Что сделает Кэмерон, если я заявлю: дочь, положение опасное, поэтому живо домой, запри дверь и никому не открывай? То-то. Впрочем, в тайне Сара довольна самостоятельностью Джона. Годами отточенный рефлекс вывести его из-под вероятного удара миновал, она начала просчитывать варианты – и что же? От опытных преследователей в городской тесноте да на старой колымаге нам не улизнуть. По-хорошему, разумеется, ведь по-плохому Саре не годится. Но и звать шустрых молодцов в гости она не намерена. Как быть? Как, не причинив фатальных повреждений, отбить у них тягу к приключениям? Известно как. Вот только неизвестно количество молодцов. Сколько их там у Эттберри под рукой, каков резерв, мы этого не знаем, и следовательно, нам нужна подстраховка, а вполне вероятно, и подмога. Верно? Сара косит глазом в мою сторону и тут же досадливо отдергивает взгляд. Ей неловко беседовать с пустым пассажирским креслом.
– Что характерно, – невидимо улыбаюсь я, – твоя первая мысль всегда о Джоне. А моя...
– Твоя «первая мысль» сейчас обрабатывает мою на предмет плана совместных действий. А она понимает, что если Эттберри решил, будто избавился от тебя, то теперь на очереди она?
Мой ответ не успокаивает взволнованную мамочку.
– У нее хотя бы есть данные, которые ты получил от своего родственника-якобы-противника?
– Отправил ей ночью из «Зейры». Поверь, Кэмерон готова к неожиданностям.
И будет готова гораздо лучше, когда впридачу к списку получит файлы Маккарти. Потому что доктор Плохиш подарил их мисс Крутизне отнюдь не в порыве симпатии. Так он указал наиболее опасных своих коллег – тех, кто прямо причастен к гибели Сары, Чарли и Кэмерон в разных вариантах событий. Рассчитывал, что теперь за коллегами придет «киберкрасотка», и, соответственно, они уже никогда не придут за ним. Просто, рационально, неэтично – все как мне нравится. Саре – не очень. Она предпочитает оставлять прошлое в прошлом. Но молчит, понимая, что поддержки в этом вопросе ни от кого из участников драмы ей не видать. Вдобавок ее злит дошлый невадский «Мигелито», от которого так трудно отделаться. И не важно, что своей предприимчивостью он, скорее, оказывает нам услугу. Дает шанс немедленно закрыть последний наш общий пробел – а потому, быть может, это последнее наше совместное дело и Коннорам осталось терпеть меня от силы день-два. Понятно, такая перспектива должна радовать Сару. Тем не менее она злится. Любит она это.
– Ладно, генерал, – вдоволь погипнотизировав «додж», говорит Сара. – Какой у нас план?
Каким ему быть, как ни последовательностью самоочевидных действий, почти каждое из которых она легко назовет сама? С другой стороны, если нехорошие предчувствия делают ее в эти минуты особо склонной к критике, если ей надо обрушить на кого-нибудь залп крупнокалиберных возражений, в лоб, прямой наводкой, как от генерала генералу, то извольте. Ваш покорный слуга пока еще здесь, под рукой и, как обычно, готов подставиться.
Но происходит по-другому. Выслушав мой проект – терпеливо, внимательно и неожиданно молча, – Сара минуту молча думает, затем молча достает телефон и вызывает Джона.
«Мам? Я как раз хотел тебе звонить».
– Долго раскачивался. Вы где? Недалеко? Вот и хорошо. Положение немного изменилось, и лучше будет нам действовать сообща. Готовы?
«Да!» – встревает на заднем плане Кэмерон. Джон протестующе кряхтит, а мать, не вникая в отношенческие мелочи, предлагает точку рандеву. Через пятнадцать минут. Нормально?
«Нормально!» – опять влезает Кэм.
«Да что же это... – негодует будущий лидер. – Да, годится».
Сара прерывает соединение и, еще раз покосившись в мою сторону, закатывает глаза.
Для начала мы подогреем, как сумеем, энтузиазм преследователей. Разумеется, наши оппоненты уверены, что Сара не одна, что ее сын со своей телохранительницей-киборгом где-то поблизости. Только не знают, где. Так пусть узнают. Для этого мы предлагаем их вниманию – и моему тоже, поскольку я не покидаю машины, – целый маленький спектакль на заправочной станции в тридцати кварталах севернее исходного пункта. Терминатор Кэмерон получает ноутбук – тот самый, из дома Маккарти – от Сары Коннор, чей сын Джон в этот момент выходит из магазина с большим пакетом чипсов. Буквально жизнь как она есть. Вдобавок к ноутбуку Кэмерон получает флэшку Маккарти и свой второй чип – но это уже не напоказ, этого оппонентам видеть не надо. И после короткого разговора, включающего свежие новости и основы плана, мы разъезжаемся в двух разных направлениях, вынуждая нашего плутующего друга Эттберри подсуетиться, пустить в дело скрытый резерв.
Любопытное наблюдение: сев за руль, Сара первым делом осведомилась, здесь ли я. Вроде бы спрашивать ни к чему, я слишком заметно продавливаю кресло, но, в отсутствие полноценного зрительного контакта, вербальный приобретает для нее особое значение.
По окончании приготовлений Сара звонит капитану. Произошло нечто важное, связанное с нашим недавним знакомым, и было бы полезно немедленно повидаться. Она только что выехала с заправки на углу Авенида и Южной Атлантик, движется в сторону Монтерей, а по пути там есть удобное место, открытое и тихое... Все правильно: будьте честны, и люди к вам потянутся. Дайте понять, что в обмен на помощь готовы поделиться чем-то ценным, и к вам потянутся нужные люди. А в зеркалах замаячит какой-нибудь малоприметный спорткар...
К въезду на парковочную площадку у обсерватории Гарви Ранч нас приводит короткая, обсаженная кустарником наклонная улочка, уставленная автомобилями по левой стороне. Один из них, может статься, здесь по наши души. На месте капитана я бы так и сделал. Сама площадка расположена на небольшой возвышенности, почти пуста, а выезд с нее ведет на хорошо видимую сверху узкую боковую дорогу. С восточной стороны – большая лужайка с волейбольной площадкой и скамейками. Дальше – владения обсерватории. С южной стороны над всем доминирует могучий зеленый вал, окружающий водохранилище. Негде затаиться, некуда сбежать, все как на ладони. Идеальные условия.
Сара занимает дальнее место, у самого выезда, глушит двигатель, полностью опускает стекло, распахивает дверь и выходит из машины. Дает мне время аккуратно покинуть «импалу», не сообщая автомобилю подозрительных для возможного наблюдателя кренов. Затем вновь устраивается за рулем, перекладывает пистолет из бардачка в дверной карман, отклоняет назад спинку кресла и закрывает глаза. Это не умиротворение. Наоборот, так ей легче беспокоиться: как дела у Джона? А я, чтобы не торчать не-совсем-невидимкой на ярком фоне, сажусь на асфальт спиной к левому переднему колесу и вытягиваю ноги. Прекрасно. Слабый ветер поглаживает раскидистые кроны сосен незнакомого мне вида. В обсерваторском парке перекликаются неунывающие тауи, совсем как в первый день.
– Слушай, Пит, а почему... – подает голос Сара. – Эй, ты здесь? Я говорю, почему ты уверен, что теперь наши телефоны никто не слушает?
– Я не уверен. Но за семнадцать дней на ваших старых номерах было всего две утечки. Одна привела к Джону Генри, вторую удалось отследить лишь частично, и похоже, это был снова он. Делай выводы. Кстати, Сара, я узнал кое-что для тебя интересное: противник называл его просто Джоном. Потому что, цитирую: «Джон Генри – глупое имя».
– А его извинение на экранах – глупая шутка.
– Не шутка. Он причинял электронному Джону много неприятностей.
– И в финале превзошел самого себя... Ладно, спасибо за долгожданный ответ. И вот еще что. Т-1001 хочет получить назад «Турка» вместе с той штукой внутри. Дескать, все это часть какой-то дорогостоящей тра-ля-ля исследовательской программы. Другими словами, ей неймется воскресить непутевого сынка. Должны ли мы ей помогать?
– Если ты не возражаешь.
– У меня миллион возражений, – заверяет Сара и, не приведя ни одного, умолкает. Это следует понимать как конец разговора. Хорошо. Послушаем лучше птиц.
Когда, за шесть минут до назначенного срока, на площадку въезжает знакомый «юкон» и встает за восемь клеток слева от нас, я текстовым способом уведомляю об этом Кэмерон. Эттберри тоже отсылает короткое сообщение, на которое реагируют два очень близко расположенных адресата. Один, как я и ждал, на парковке в середине наклонной улочки. Второй – вероятно «челленджер», который отстал от нас в конце поездки и теперь караулит на нижней улице, в двухстах ярдах за поворотом. Капитан поставил их не в виду друг друга, пренебрег вероятным риском в угоду широкому контролю за территорией. Чтобы ни при каком развитии ситуации не потерять Сару из виду. Отчасти он прав. Одет наш стратег так же, как четыре дня назад – следует принципу постоянства и неприметности. Куртку он сразу снимает и закидывает на заднее сиденье, оставшись в рубашке из тонкой серой джинсы. Чтобы Сара четко видела: он не вооружен.
Сара все видит и пригласительно распахивает пассажирскую дверь. Капитан заглядывает в салон без настороженности, но с любопытством, занимает правое кресло и говорит:
– Никогда не сидел в такой классике.
– Разве на шестнадцать лет родители не подарили вам традиционную развалюху?
– Свой автомобиль появился у меня только в девятнадцать. До того мы жили в крошечном городке при военной базе, куда перевели отца. Все объекты, скажем так, общественного назначения располагались в радиусе полумили. Ездить было некуда в принципе.
– Мне это отчасти знакомо, – поддерживает тему Сара. – Мой отец тоже был военным.
– И вы некоторым образом пошли по его стопам, – кивает Эттберри. – Вам пришлось.
Он слегка массирует пальцами правой руки середину лба. Концентрирует мысль.
Начало разговору положено, и значит, пока не дошло до гипотетических обострений, у меня есть немного времени. Минуты три-четыре – примерно столько займет рейд по периферии. Я тихо встаю и, держась в недоступном взгляду капитана задне-левом секторе, отступаю на два десятка ярдов от «импалы».
– Так что у вас случилось, Сара? – переходит к делу Эттберри.
– Я видела вас на записи видеокамеры по соседству с тем домом. Вы знаете, с каким.
– Ловко. И теперь вам нужны разъяснения, – с полнейшей невозмутимостью констатирует капитан. В числе других он просчитал и такое направление беседы, и ему нет нужды пускаться в жалкие отрицания. Этот парень готов ко многому. Возможно, думает, что готов ко всему. Увидим. Я отправляю дочери новое сообщение: «Пора» – и в ответ приходит столь же лаконичное: «Начинаю». Где-то в западной части города за проверку нервов капитанской ватаги берутся мисс Кэп–Экс–Кэмерон и ее верный спутник Отчислитель. Они в ответе за все, их успех или неуспех решит судьбу операции. Молодежь рулит. А мое дело подсобное, я почти пенсионер, свое отработал, но могу немного поразвлечься. Поэтому – бегом, шустро, напрямик через газон, по пеленгам.
Цель на нижней стоянке – черный «тахо» с поднятыми стеклами и двумя незнакомыми бездельниками внутри. Для начала широким импульсом электромагнитного блокиратора я убиваю их телефоны и автомобильную электронику. После того, чуть менее жестко, принимаюсь за бездельников. И сразу затем – к началу подъема, далеко за угол, где меня ждет серый «челленджер». На все про все уходит три минуты – долго, но в пределах отведенного. Аккуратность отнимает уйму времени. И кстати, никто никогда еще не поблагодарил, тогда как я исполняю их заветную мечту, мечту всех забияк в мире: дарую неприятности, не отнимая жизнь. А в ответ одна злоба. Таковы люди. И таков я, некоторым образом машина желаний... Ладно. Напоследок, перед возвращением на исходную позицию, я слегка и пока незаметно, с дальней стороны, стреноживаю капитанский «юкон». Теперь порядок. Остается написать Саре: «Ремонт закончен», и ее сотовая трубка коротко пискнет...
– Простите, напоминалка, – глянув на экранчик, говорит она Эттберри. – А что касается Маккарти, то я при вас обещала ему жизнь и свободу. Так что забудьте о нем.
– Признаться, я думал, вы скажете – он пытался сбежать и его застрелила ваша Кэмерон.
– Я не намерена вам лгать, – отвечает Сара, ни единым оттенком голоса не отреагировав на мистическую проницательность капитана.
– Благодарю. А не будет чересчур, если я поинтересуюсь: откуда такое стремление защищать этого парня? Он все-таки преступник.
– Грешки водятся за каждым.
– А если бы роли поменялись, он поступил бы с вами так же, как вы полагаете?
– Полагаю, это не имеет значения.
– Как сказать, Сара. Конечно, вы правы, никто не без греха, но притом у каждого есть и свои цели. Менее важные, более важные, личные и не очень. В данном случае цели одиночки, прикроем даже глаза на род его занятий, вступили в конфликт с целями группы.
– Чьи пиротехнические упражнения мы тоже не заметим? – прямолинейно уточняет Сара.
– Согласен, нам будет легче договориться при открытых картах, – легко принимает новые правила игры невадская липучка. – Вы, Сара, неплохо информированы, очень умны, наблюдательны и умеете делать выводы. А значит, отлично понимаете, что сам Маккарти мне не нужен. Если он вне зоны доступа, то и бог с ним. Другое дело – некие файлы, которые, нетрудно догадаться, вы убедили его передать вам. Заметьте, как именно вы это сделали, меня не заботит, мне важны только сами файлы. Так что, может быть, поделитесь добычей?
– Спрашивайте Кэмерон, файлы у нее.
– Да будет вам! – не желает верить собеседник. – С какой стати вам отдавать их киборгу? А даже если и так, вы всегда можете скомандовать по-новому. Ну, или попросить – я уж не знаю, как это у вас принято. Так или иначе, послушает она только вас или Джона.
– Нам ей сказать: сделай копию капитану Эттберри, чтобы он быстрее добрался и до тебя?
– До сих пор злитесь из-за Пита, – нажав затылком на подголовник, с долей укора говорит капитан. – Ну хорошо, я сочувствую вашей потере.
От такого сочувствия у Сары дергается бровь. А капитан как ни в чем не бывало развивает мысль. За Кэмерон Саре волноваться не надо: она защищает Джона, никому не придет в голову ей вредить. Это ни на чем не основанное утверждение заставляет меня мысленно побрюзжать: «Как много раз мы слышали эту песню...» Надо полагать, продолжает Эттберри, точно так, как Кэмерон бережет Джона, Пит защищал, помогал, и несомненно был полезен Саре. Это и объясняет ее негодование. Что же, дорожить машиной, которая приносит пользу, вполне естественно. И все-таки... Все-таки давайте, будем честны, взглянем на дело без эмоций и отдадим себе отчет: разумная машина – очень темная и опасная категория. Как минимум потому, что в общении с нею мы продолжаем мыслить, как привыкли, – не имея ни малейшего понятия, как, о чем и зачем мыслит сама машина. К примеру, пусть Сара задумается: да, Пит помогал ей, но ведь и она помогала Питу. Разве нет? Конечно, да. А в чем именно? Она хоть приблизительно представляет, какую выгоду в форме знаний и опыта он извлек из взаимодействия с нею и чему эти знания и опыт могут послужить в дальнейшем? Ей приходило это в голову? В наши беспечные дни мы, люди, никак не учимся правильно к этому относиться. Мы склонны к самообману. И вот уже Сара, столько вытерпевшая от машинной напасти, грустит по этой конкретной машине. И даже, наверное, испытывает к ней какую-то благодарность. По-человечески. Только машина не человек, ей незачем обманывать себя, у нее все логично, четко, рационально – как бы нам порой ни хотелось думать, что...
– Простите, Джонатан, – останавливает Сара поток красноречия, – но я будто слушаю саму себя. Ничего нового. А вам никогда не казалось, что истина может быть, скажем так, шире?
– Вне всяких сомнений! – воодушевляется Эттберри. – Истина шире и в то же время, вы правы, не представляет собой ничего нового. Она в том, что нет и не будет никакой войны людей с машинами. Скайнет – всего лишь название, вывеска, под которой одни люди воюют с другими. Люди против людей – как всегда только и было в истории. А роботы – не более чем оружие, боевая техника, только в отличие от пушек, танков и самолетов, она вносит в процесс опаснейший элемент непредсказуемого. Вы слышали про сингулярность?
– То есть, нет никакого Скайнета – повелителя машин? – уточняет Сара.
– Есть только Скайнет – повелитель штабных умов, – заверяет капитан. – Пока что.
– Кто же строит киборгов?
– Люди, Сара, всегда люди. Оружейные концерны, причем, боюсь, даже не американские. «Калиба» – их связь с самими собой в будущем. Технологическая и перевалочная база. Вероятно, не единственная. Широта охвата продиктована обширностью планов. Потому-то так важно препятствовать им теперь, пока не стало слишком поздно. И главное наше в этом оружие, разумеется, информация. В частности, упомянутые файлы. О них и речь.
– Жаль, что вы не нашли время и желание обсудить это пять дней назад, – грустно замечает Сара. – Я бы рассказала вам кое-что интересное. Но вы полезли напролом, сунулись в мою жизнь, в жизни тех, кто рядом со мной, и даже в дела того, кто против нас. А не стоило.
– Хм. Не ожидал услышать такое от вас. Если вы так на это смотрите...
На что – на это? Она смотрит на его достижения. Каковы они? Убрал за противником мусор в пяти, если она не ошибается, точках. Включая Фриско. Управился лихо, но так нашумел, что расшевелил и разозлил федералов. О чем капитан думал, Сара не знает, но впрочем это не ее дело. Что еще? Подкупив нескольких калибовских олухов, дискредитировал для противника прямое взаимодействие с людьми. В результате он сменил приоритеты с частных на общие. А те, кто мог бы ему помешать, тоже не люди – верит капитан или нет – и они все меньше и меньше заинтересованы в союзе с агрессорами.
– С нами, Джонатан, понимаете? Вы оттолкнули единственную реальную поддержку.
– Мне интересно, откуда у вас вся эта информация, – тихо замечает Эттберри и делает паузу, которую Сара могла бы заполнить своими пояснениями. Чего, конечно же, не происходит.
– Тогда для чего вам понадобилась эта встреча?
– Хотела понять ход ваших мыслей. И вы очень доступно его изложили. Благодарю.
Эттберри медленно кивает. Он в цугцванге. Поспешил, навредил идее сотрудничества и не имеет средств принудить Сару к компромиссу. Она, конечно же, готова к сюрпризам, а если и тоже в чем-то просчиталась, то загнанная в угол, будет очень опасной. Война капитану ни к чему, его цель разведка, он разведчик. Хоть и надеется, что дальние группы, которые ведут Джона и Кэмерон, добудут что-нибудь существенное. Вот только есть ли еще они, эти группы? У неподражаемой уверенности мисс Коннор, помимо свойств характера, может быть и более веская причина. Не та ли это причина, по которой подозрительно долго молчит капитанов телефон? Эттберри неторопливо достает его, проверяет связь, она есть, проверяет новые вызовы, их нет. Непонятно. И неприятно. А будет еще и обидно – когда обнаружится, что трубка, минуту назад жизнерадостно светившая экраном, почему-то больше не работает. Все оттого, что наш полководец не из тех, кого можно переубедить или запугать. Мы это уважаем и доносим до него ключевую идею языком непреодолимых обстоятельств.
– В таком случае... на связи! – Эттберри сообщает голосу наигранно бодрый оттенок, какой бывает, когда не задалась и наскучила игра, а силы бурлят, влекут к новым свершениям, и берется за открывающий дверь рычажок. Сара вполне благосклонно кивает ему на прощание и заводит мотор. А я понемногу, с оглядкой начинаю отступать в сторону нижней улицы.
Отредактировано БотАН - Среда, 15.05.2024, 22:28 |
 |
| |
| БотАН | Среда, 15.05.2024, 16:10 | Сообщение № 386 |
Сказочник
Сообщений: 2761
| Сара подбирает меня далеко за поворотом – не налево, где все еще приходит в себя потерпевшая команда «челленджера», а направо. Она останавливает машину, выходит проверить переднее колесо, и я невидимо просачиваюсь на правое кресло, еще теплое, насиженное невадской липучкой. Несколько минут едем в молчании, только поглядываем в зеркала и наблюдаем позади отрадное спокойствие. Вытерпев восемь перекрестков, Сара достает сотовую трубку. Пора услышать сына.
«Наконец-то! – говорит он бодрым чистым голосом. – Как все прошло?»
Похоже, дела там идут интенсивно: когда Джон долго молчит, голос у него сипнет.
– Поговорили, – сухо отвечает мать. – Ты где?
«Расслабляюсь в молле, как ты и хотела».
– Я не хотела, чтобы ты расслаблялся.
«Здесь уютная зона отдыха, а у Кэмерон пока тихо, просто едет, ничего нового».
– Сколько обормотов у нее на хвосте?
«Три машины, шестеро-семеро. Немного, учитывая... э-э... В общем, все под контролем».
– Как именно? – строго спрашивает мать.
«Я полагаю, ей виднее, мам. Скоро все узнаем, следующая связь через восемь минут. Подстегнуть время можно, запустив таймер в телефоне».
– Без сарказма, Джон. Чем ты занят прямо сейчас?
«На связи с Чарли, разглядываем фотки. Уже двести какую-то, я сбился со счета. Все это отнимает очень много времени».
– Меньше отвлекайтесь, – советует мать. – И посматривай по сторонам. Жду новостей.
Закончив наставление, она продолжает держать трубку в руке. Прикидывает, не набрать ли номер вновь и не присоветовать ли что-нибудь еще? Но к чему спешка? Джон позвонит и через восемь минут, и через двадцать, и через час. Пока операция в активной фазе, Кэмерон не допустит в опасный район ни его самого, ни его мать. Наше катание обещает быть долгим, вооружись терпением, Сара. Зато тебе больше не надо корчить в мою сторону недовольные мины: я отключаю систему лучепреломления, ее роль на сегодня сыграна.
Когда экранчик телефона в руке у Сары гаснет, она спрашивает:
– Почему вы оба так уверены, что Кэмерон все сделает правильно?
Я совершаю неопределенное движение правой ладонью: как может быть иначе?
– Но ты даже не посвятил ее в детали!
– Нет никаких деталей, Сара.
– Ну, конечно, – хмыкает она. – Зачем вам всякие мелочи, раз теперь есть второй чип. Йи-ха! А на самом деле ни ты, ни она не имеете понятия, что там, в том чипе, и как это может на нее повлиять. Странно, что тебя это не волнует.
– Не странно. Кэмерон мыслит, как я, и сделает то, что сделал бы я.
– А если что-нибудь упустит?
– Никто не без греха.
– Вот именно. Тем не менее ты полностью отдал ей операцию и вывел из-под контроля не только моего, но и Джона. Главные решения за ней. Почему?
– И что, если бесконтрольная девчонка перестреляет там всех без разбору?
– Я не об этом, Пит. Хотя... в общем-то об этом. И ничего смешного: мы рискуем.
– Рискуем меньше, не дожидаясь очередного нападения, а нанося превентивный удар.
– Убеди меня! Я уверена, что риск максимален, ведь она там с подельницей-чупакаброй, и я даже думать не хочу, что они наворотят вдвоем.
– Не преувеличивай. Т-1001 – правильная идея.
– Может быть, только вопрос-то в другом: для чего нам сейчас этот чертов День Кэмерон?
– Она проанализирует все доступные, прежние и новые, данные и в принятии решений будет опираться только на этот анализ, а не на теории, тенденции или традиции.
– Все еще не ответ, Пит. Я спрашиваю: почему именно она? Какова ее цель?
– Да как обычно, Сара: нейтрализовать угрозы, уменьшить риски на ближайшее будущее. Сделать все то, что она два года делает в ваших общих интересах.
На этом моя беспокойная собеседница наконец-то затихает. Переваривает информацию, которую отлично знала и без меня. Она сегодня странная. Импульсивная, растерянная, неуверенная. Непохожая на саму себя. Будто старательно утаивает какую-то важную мысль, или новость, или вопрос – хочет что-то сказать и убеждает себя этого не делать. Интересно, какой повод для страданий она нашла себе на этот раз?
* * *
Прошло шесть минут с того момента, как Джон отделился от броуновского движения покупателей перед главным входом торгового центра и, одной рукой прижимая к уху сотовую трубку, а локтем другой – накинутый одной лямкой на плечо видавший виды плоский рюкзак с ноутбуком, быстрым шагом направился в нашу сторону. Мою попытку уступить ему переднее место – «вручить дробовик» – Джон небрежным жестом отклонил, не отрываясь от телефона, забрался на задний диван, уложил рюкзак рядом и уведомил собеседника, что он уже в машине и все в порядке. Потом отстранил трубку от рта и прошептал: «Это Чарли, мам, поговоришь?..» Короткий разговор состоял из подтверждения, что у нас действительно все в порядке, и предупреждения, что мы, видимо, задержимся часа на три. После чего Сара завела мотор, мы выползли с забитой парковки на дорогу и прибавили скорость.
– А вы вдвоем неплохо смотритесь, – вдруг говорит Джон.
Сара никак не реагирует на подколку.
– Как прошло с Эттберри? – спрашивает Джон.
Мать продолжает не реагировать. Она уже отвечала на этот вопрос, а сейчас хочет узнать об изысканиях Джона и ей совсем неохота перемывать капитанские косточки. И еще, я думаю, она не прочь по старой памяти показать сыну, что здесь капитан – все еще она.
– Какие впечатления в целом? – ничуть не обескураженно тормошит ее сын.
Никаких впечатлений.
– Что ему нужно? Файлы? Файлы... – повторяет Джон после неохотного утвердительного мычания матери. – Очень его понимаю, – добавляет он вполголоса, видимо, рассчитывая разговорить публику интригой. Но публика слишком плотно окопалась в выжидании.
– Все так плохо? Допытывался, на чьей ты стороне?
– Не настолько плохо, – размыкает уста мать.
– А насколько? – предпринимает тактический рывок будущий лидер.
– Ничего особенного, всего лишь идет моим путем и с бо́льшим размахом. А теперь, Джон, довольно тратить время, рассказывай, что ты нашел в тех файлах.
Секунду-другую сын прикидывает, нельзя ли еще хоть немного продвинуть переговорную позицию. Но, как ни жаль, и как бы ни забавляло меня наблюдать за их маневрами, ничего у него не выйдет. Мать ему пока что не переупрямить. Опыт не заменишь ничем.
– И начни с того, как ты оторвался от слежки.
– Как планировали, – пожимает плечами Джон, – с помощью Лин: заехали в тихое местечко, где она меня и подменила. Кстати взглянул на себя со стороны. Потом выждал достаточное время, перебрался в молл, подальше от опасностей, как все вокруг мечтают, и занялся делом.
Джон явно хочет взять реванш, испытывая терпение матери излишними подробностями.
– Кэмерон звонила каждые пятнадцать-двадцать минут, сообщала новости. Кратко и наверняка далеко не все, ты же знаешь ее стиль.
Сара делает саркастическое движение губами. Наверное, в том смысле, что стиль «Лин» ей тоже отлично известен. И она вообще не видит надобности называть ее этим именем...
– Так что по сути, – заканчивает Джон свой экспресс-отчет, – я знаю не больше вашего.
– Тем не менее, ты уверен, что эти двое не напортачат.
– Зачем им портачить, мам? Им успех важен не меньше, чем нам с тобой. Общность целей, помнишь? И рассчитываю я в основном на Кэмерон. Так вот, о файлах.
Насколько Джон успел вникнуть, коллекция Маккарти – это набор досье на калибовцев из боевой бригады. Систематически, документально, доказательно. Этому парню надо ставить памятник при жизни. А не бить... Матрикул же от всеми нами любимого злокибера – это полный штат, структура и теневая управленческая пирамида «Калибы». Как ныне здравствующие биографии, так и потерявшие актуальность – например, по итогам нашей памятной поездки в Малибу. Однозначный гран-при фестиваля. Сокровище, которого так не хватало. Отменно прочищает мозги. К примеру, теперь ясно, кто и почему на самом деле заменил Райнхарта, и что это был, заметьте, человек. Потому что злокибер – вовсе не парадоксальный кретин, как мы думали, и предпочитает дергать ниточки из-за кулис.
– Я только теперь, Скай, начал понимать твои слова про «аналитическую систему». Очень ценю, что ты дал нам эту информацию. Разумеется, как ты и хотел, я в первую очередь занялся анализом внешности этих ярких личностей.
И довольно скоро Джон сделал неприятное открытие: двоих мужчин, которых оба источника, и Маккарти и злокибер, поместили в число наиболее опасных сотрудников корпорации, он знает. И Чарли тоже знает. Они видели их в бывшем «своем» варианте событий как представителей неопознанной спецслужбы – АНБ, ЦРУ, разбери-поймешь, – на месте гибели Сары. Так вот, в числе прочих бандюг Кэмерон планирует навестить и этих двоих.
– И? – подгоняет мать.
– Я сообщил ей о нашей находке.
– И?
– И все. Как она поступит, я не знаю. В любом случае, с моей стороны решать надо было быстро. Кэмерон не найдет этой информации в своем втором чипе, это случилось уже без нее. А время не ждет. Либо мы покончим с их шайкой теперь, либо никогда. Так что... Пойми, я не верю всему, что говорят Маккарти или злокибер. Я сопоставляю. И нахожу бесспорным, что те ребята, кто бы они ни были, уже сидели в «Калибе», когда произошло все это – с тобой и Чарли. И с Кэмерон. Произошло, несмотря на их сидение. Или даже благодаря ему.
Джон переводит дух. Мать безмолвствует.
– Так что знай: возможно, сегодня я убил двух правительственных агентов.
– Не ты, – с каменным спокойствием поправляет мать. – Ладно, что-нибудь еще?
– Тебе мало?!
– Брось, Джон, ты все сделал правильно. – Сара немного поворачивается к сыну. – Ничего этого мы знать не должны, и не знаем. Понимаешь? Даже не подозреваем. Вот что мы с тобой всегда должны помнить. И теперь Кэмерон тоже сделает то, что должна. Согласен?
Пожалуй, согласен, но немного выбит из колеи. Как его обыкновенно крайне щепетильная в подобных вопросах родительница, не поморщившись, могла выдать такое?! Непостижимо! А я думаю, Сара просто исправляет свою ошибку. Поначалу ее неприятно ошарашил энтузиазм Джона и Чарли – то, как они, кажется, с жаром подхватили идею отомстить за гибель близких. Но это было превратное суждение, месть тут ни при чем. Ну, почти ни при чем...
– Кромарти, «Вавилон», Топанга, – задумчиво перечисляет Джон. – Четыре агента с трассы, два крота в «Калибе» – и с ними все тамошние подозреваемые. Нереальная череда провалов. Нет, я понимаю, что с точки зрения ФБР и прочих больших деятелей любые жертвы оправданны, а значение имеет только цель. Но как раз цели-то они и не достигают: ведь вся эта заваруха вертится исключительно вокруг скайнетовых технологий.
Верно. Затеянная в высоких кабинетах тайная игра с Коннорами разваливается. Да вдобавок забуксовала и моя прежняя игра, о чем я уже упоминал. Но если мой успех возможен, вероятен и измеряем, то «больших деятелей» при самом наивыгоднейшем для них раскладе ждет лишь унизительный компромисс с политикой. Ибо молчание золото, а здравомыслие оскорбляет чувства высочайших чинов, свято верующих в Ручной Искусственный Интеллект. Не в макет синдрома Дауна, который только и могут предложить им научные и инженерные умы, а в истинного Титана Анализа, Виртуоза Абстрагирования и Исполина Прогноза. По счастью, именно такой гений для них есть у нас. Лично заинтересованный, неожиданно эмоционально мотивированный, он вот-вот овладеет наивными мечтателями. Удачи им всем.
Здесь уместно добавить, что теория Эттберри в основе отнюдь не глупа. Люди никогда не построят действительно мыслящую машину. Максимум, упомянутый выше макет. Никакие прорывы в методиках распознавания и сопоставления образов, помноженные на миллиарды транзисторов и гигагерцы тактовой частоты не помогут. Разумом не повеет. Для этого надо сделать гибкими и подвижными не только сигналы, но и сами обрабатывающие их элементы. Так Природа определила суть сознания – просто, элегантно, единственно осуществимо. Чего никогда не признает криворукий нарцисс-аксиоматик, выдумавший три дюжины наук для изучения ненаглядного себя. Не признает потому, что не имеет средств воплотить идею.
– Пит! – укоризненно зовет меня Сара. – Ты уже мог бы что-нибудь сказать.
– Мне кажется, – послушно говорю я, – что спецслужбы вас не побеспокоят.
Джон тихонько кашляет. Конноры разочарованы: я сморозил глупость.
– В конце концов, у нас есть файлы, – находится Джон. – Остается понять, что с ними делать.
– Работать? – предлагает Сара. – Или у тебя другие идеи?
– Ты меня поняла, мам: я говорю про Эттберри. Сейчас он позволил себе лишнее, и вам пришлось его остановить. Все четко, ноль претензий. А дальше? Ведь что ни говори, мы с ним на одной стороне. И рано или поздно нам придется отдать ему эти файлы.
– А ты не хочешь? – уточняет Сара.
– Я хочу определенности. Уверенности. Хочу, чтобы капитан взвешенно принимал серьезные решения. Вот только что и когда в этом мире зависело от наших желаний?
– Вопрос непростой, – примирительно говорит мать. Конечно, она мыслит схоже с сыном и хотела бы его поддержать, но больший жизненный опыт призывает ее к большей осторожности. Значит, в этой теме им не миновать разногласий на ровном месте. И как скоро мирный диспут перестанет быть мирным, в глазах сына замелькает колючее упорство и он проворчит что-нибудь наподобие: «Не помню, когда это с нас взяли подписку о нераспространении»? Да и неловко заводить семейную полемику при чужаке.
– Мы обязательно во всем разберемся, Джон. Спокойно и не торопясь. Сегодня мы выиграли для этого время. А пока, будь добр, все-таки расскажи, что конкретно ты узнал про тех людей, к которым, как я понимаю, уже едет Кэмерон. Кто они, сколько их и так далее.
Джон лезет за ноутбуком: лучше увидеть, чем услышать. Не так удобно, как дома, но... И под аккомпанемент его обстоятельной презентации мы в полчаса достигаем цели путешествия.
Это не используемая по назначению промышленная территория, принципиальная копия любой другой аналогичной территории, коими континент усыпан от океана до океана. Кирпичные строения времен конца депрессии, крашеные бытовки времен подъема, алюминиевые ангары времен пика, сетчатая ограда неопределенного возраста. Все дремлет и ждет нового, последнего упадка. Уже скоро, потерпите.
Пока мы трое выгружаемся из автомобиля в душную послеполуденную атмосферу, из-за бокового ангара возникает Кэмерон и, цепко поглядывая по сторонам, движется в нашу сторону. В своих любимых темно-серых джинсах и короткой серой куртке она выигрышно рисуется в индустриальном пейзаже. Отрешенно-опасное выражение лица дополняет образ. И еще размеренная неудержимая походка. И не совсем уже белые, чуть потускневшие кроссовки, придающие картине предельно натуралистичное дыхание. И – это не Кэмерон, а Т-1001, принявшая ее облик для конспирации. Мало ли кто может нас случайно увидеть.
– Это же не?.. – шепчет немного сбитая с толку Сара.
– Да, я «не», – с двадцатиярдовой отметки подтверждает чутко слышащий мимикроид.
– Вот и отлично, – ни мало не смутясь, говорит Сара. – Как у нас дела?
– Привет, Лин! – дружелюбным тоном Джон пытается сгладить бестактность матери.
Т-1001 подходит к нам и секунду разглядывает каждого по очереди. Сару – пристально. Острая конфронтация между ними в прошлом, но теперь, кажется, она переросла в игру, которой обе женщины, биологическая и кибернетическая, будут забавляться еще долго.
– Привет, Джон! Все ли у вас получилось? – подчеркнуто неторопливо заводит разговор мимикроид, вынуждая Грозу Машин, которая после многих часов заточения в жестяной банке «импалы» рвется наводить порядки и двигать дела, топтаться в ожидании.
– Да, спасибо, полный порядок, – отвечает Джон. – А как тут у вас с Кэмерон?
– Бойцы противника в количестве семи человек обезврежены, захвачены два транспортных средства, наши потери нулевые, все готово к выдвижению с этой позиции.
– Что значит «обезврежены»? – спрашивает Сара.
– Обезвредить значит – лишить возможности причинять вред, – отвечает соперница.
– Меня интересует их состояние, – холодно конкретизирует Сара.
– Да, Лин, – поддерживает Джон, – мы должны из увидеть.
– Не уверена, что это хорошая идея, – заявляет «Лин», тем не менее отрывистым жестом указывает на один из ангаров и возглавляет шествие. Сара старается не забегать вперед. Но понимает ли она, что Т-1001 в общем-то и не насмешничает? Просто все последние дни она более известна как младший офицер Линдси Энн Гуднау и ведет себя подобающим образом.
В ангаре, в котором, кстати, ничуть не прохладнее, чем на улице, в окружении разбросанных целых и ломаных грузовых поддонов мы видим два полноприводных автомобиля, «рейнджер» и «гранд чероки», серебристый и шоколадный.
– Это их транспортные средства, – поясняет наш экскурсовод.
– Выглядят как новые, – оценивает Джон. – Значит, перестрелки не было?
– Они хотели попробовать, но не успели. Проиграли стадию маневрирования.
В подтверждение Т-1001 проводит ладонью по девственной глади ветрового стекла «чероки». Это похоже на самодовольство. Наверное, так гордились древние мастера, возводившие прекрасные деревянные сооружения без единого гвоздя.
– А их оружие?
– Шесть пистолетов и четыре помповых ружья заперты в блоке «си».
Джон обходит внедорожники кругом, заглядывает в каждый.
– Ни пробоин, ни царапин, ни следов крови.
– Ни семерых бойцов, – добавляет Сара.
Псевдо-Кэмерон молча ведет нас на выход и приводит в соседний ангар. Центральную часть его обширного помещения занял угловатый, избыточно хромированный тягач «кенворт» с сорокафутовым фургоном. У задней стенки фургона наш проводник вопросительно смотрит на меня, Джона и Сару. Я никак не реагирую, мне безразлично, что там внутри и в каком оно состоянии. Джон вежливо кивает. Сара невежливо и нетерпеливо разводит руками. Тогда «Лин», поставив одну ногу на буферную балку, отворачивает оба запора и распахивает двери. Нашим взорам предстает едва не достающая до потолка стена из крупных деревянных ящиков, заполненных, если верить моему восприятию, чем-то металлическим и очень тяжелым. С сатанинским скрежетом и гулом «Лин» проталкивает несколько ящиков в глубину и сдвигает вбок, открывая доступ в черное нутро фуры. Несколько секунд она невидимо возится в этой черноте, а потом темноту проема озаряет холодный свет заранее припасенного электрического фонарика. Выставка открыта, добро пожаловать.
Сара проворно взбирается к проему, ныряет внутрь и после семи-восьми гулких шагов затихает. Джон остается внизу. Почему? Рефлекторная осторожность? Один всегда страхует другого? Весьма по-конноровски. Мать не заставляет долго себя ждать, через минуту появляется в проеме, дает глазам привыкнуть к внешнему освещению и, присев на краю, спрыгивает на землю. Она ничего не говорит, а выражение ее лица... как бы сказать, и успокоенное, и озабоченное. Вероятно, положение пленных обормотов оказалось более чем сносным, но теперь она прикидывает, нельзя ли сделать так, чтобы обормоты не увидели ее сына. Я думаю, нельзя. Бессмысленно и не получится: ведь упрямство – их фамильная черта, и Джон под неодобрительным взглядом матери уже лезет в чрево фургона.
И вот наконец-то минуты посещений пролетели. Теперь – неотложные дела, которым тихо и без комментариев отдаются наши упрямые недоверчивые Конноры. И выглядят они при этом смешно. С чувством выполненного долга, деловито и немного растерянно. Ну в самом деле, что происходит? План планом, а неужели лютые «железяки» прозрели и начали ценить человеческую жизнь?! О, не стоит волноваться, не начали. Завтра я им это докажу.
В проеме возникает Псево-Кэм, в руке выключенный фонарь, на лице начальственная серьезность, и со своего возвышения некоторое время разглядывает людей. Сару – пристально. Однако, медлить нам некогда. Пора «выдвигаться с позиции» и ехать – опять ехать, как обычно, и как обычно, время не ждет. А до того еще надо выгрузить кое-что из «импалы», саму старушку загнать в один из этих ангаров, вернуть на место маскировочные ящики в фургоне – возможно, удобнее будет сделать это вдвоем, убрать явные следы нашего здесь пребывания, не упустив ничего важного, выяснить у Т-1001, где телефоны пленников, и если они тоже спрятаны в каком-нибудь «блоке», забрать их с собой, наконец выкатить на улицу грузовик и закрыть ворота. Куча дел.
Отредактировано БотАН - Среда, 15.05.2024, 22:47 |
|
| |
